Самолет гагарина

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПРОИСШЕСТВИЯ. НАЧАЛО РАБОТЫ ГОСКОМИССИИ.

27 марта 1968 года в 10 часов 18 минут с аэродрома Чкаловский взлетел самолет УТИ МиГ-15. В первой кабине находился Ю. Гагарин, во второй, как и положено инструктору, занял место В. Серегин.

После взлета, сделав два поворота, они вышли на точку «Рубеж» и с магнитным курсом МК = 70° с набором высоты стали уходить в зону № 20 (это район г. Киржач Владимирской области), где должны были выполнять запланированные упражнения. В задании на этот полет им было предписано: «. простой пилотаж с выполнением координированных разворотов на 360°, а также горок и пикирования с углом тангажа 20-30°». Экипажу разрешалось сокращать и упрощать выполнение упражнений в зависимости от погодных условий и конфигурации самолета, которая формировалась за счет подвески двух топливных баков емкостью по 260 литров каждый. Радиопереговоры с руководителем полетов (РП) вел Ю. Гагарин, имея позывной 625-й.

Полет протекал нормально, что подтверждается содержанием радиообмена между 625-м и РП. Установлено, что между 7-м и 8-м радиообменами экипаж выполнил два координированных разворота и находился на этом участке полета на высоте 4200 м с магнитным курсом МК = 70° немногим более четырех минут. Затем летчики принимают решение прекратить дальнейшую работу в зоне и возвратиться на аэродром, хотя по запасу топлива они могли еще летать более 25 минут. Голос Ю. Гагарина в этом последнем радиообмене был спокойным, без тревожных интонаций. Примерно через две минуты после этого РП стал запрашивать 625-го о высоте, однако он не отвечал.

Начались поиски, и во второй половине дня в лесном массиве юго-западнее деревни Новоселово (15 км южнее г. Киржача) было обнаружено место катастрофы.

Экипаж поискового вертолета осмотрел место происшествия лишь с воздуха, так как вблизи не было подходящей площадки для посадки. Еще теплилась надежда, что Ю. Гагарин и В. Серегин успели катапультироваться и до конца дня ожидали сообщения от экипажа по аварийной радиостанции или информации по телефону из населенных пунктов этого района. Увы, сообщений не было и становилось понятно, что экипаж погиб.

Для охраны места падения самолета были привлечены подразделения из состава воинских частей ПВО, дислоцирующихся в этом районе. Они прибыли и оцепили место падения только к концу дня. Как потом выяснилось за это время на месте катастрофы успели побывать местные жители.

На следующий день, когда только начало рассветать, на вертолетах прибыла группа специалистов Госко миссии для первоначального осмотра места падения самолета. Густой лес, высокие крупные деревья, метровой глубины снег, отдаленность от дорог —  все это серьезно затрудняло работу специалистов, особенно по сбору разрушенных частей самолета и оценки характера столкновения его с землей. Кроки разброса деталей самолета на месте его падения представлены.

Самолет, словно хрустальная ваза, упавшая на бетонный пол, разрушился на мелкие части. Массивных силовых элементов конструкции планера, таких как хвостовое оперение, часть крыла или фюзеляжа, что типично для большинства авиакатастроф, здесь не было. Двигатель РД-45ФА разрушился на отдельные узлы: компрессор, коробка привода агрегатов, турбина и др. Приближаясь к земле, самолет срезал, расщепил и отбросил 14 деревьев. От его удара о землю и последующего взрыва образовалась воронка. Сама воронка и место вокруг нее были залиты керосином (топливом), однако пожара не возникло. Разброс деталей и узлов был небольшим. Основная их масса легла в пределах 50-70 м от воронки по направлению полета самолета.

Все это свидетельствовало о том, что самолет имел высокую скорость, подходил к земле под большим углом и, видимо, удар был лобовым. Значит, на шкалах приборов должны были остаться отпечатки от стрелок, по которым можно было бы оценить состояние систем и параметры их работы в момент столкновения самолета с землей. Надо было обязательно найти детали и узлы разрушенных приборов. Также важно и нужно было отыскать узлы и элементы системы управления самолетом. Задачу поиска и сбора частей самолета, включая самые мелкие, быстро выполнить не удалось. Многие детали и узлы провалились в снег, и пока он не растаял, найти их было невозможно.

Тщательность обследования места падения этого самолета и объем собранного материала не имеют аналогов в мировой практике расследования авиакатастроф. Здесь было собрано более 90% сухого веса самолета, тогда как обычно собирают не более 60%. Найдены все части двигателя и основные силовые элементы конструкции планера, все приборы и блоки бортового оборудования, все агрегаты и узлы систем управления самолетом. Все это подвергалось исследованию в специализированных лабораториях ГосНИИ ЭРАТ ВВС.

Были найдены фрагменты птиц. Они показаны на кроках и тоже являлись объектом исследования.

Экипаж самолета подвергся полному разрушению. О степени разрушения тел можно судить по фотографиям, представленным на рис. 2 и 3. Некоторые фрагменты были найдены на месте падения, другие извлекались из разрушенных частей конструкции при их осмотре. Кисть левой руки Ю. Гагарина была обнаружена в обломках левой панели первой кабины. Она находилась на ручке управления двигателем (РУД). В разрушенных частях каркаса и остекления фонаря найден кусок летной кожаной куртки с застегнутой змейкой. Там оказались талоны на питание в летную столовую на имя Ю. Гагарина и чудом сохранившаяся целой нераспечатанная пачка сигарет. Среди обломков пола кабины были найдены остатки обуви летчиков: часть ботинка, подошвы. Все обнаруженные останки переданы специалистам медицинской подкомиссии для их идентификации и специальных исследований.

Более двух недель продолжались работы на месте катастрофы. Только когда растаял снег оказалось возможным найти и собрать мелкие части, детали и узлы разрушенной авиатехники. В местах их россыпи сгребалась и часть верхнего слоя земли.

Помимо территории показанной на кроках, обследовалась местность вокруг нее. В восточном, южном и западном направлениях на расстоянии до 3-5 км, а в северном, по направлению подлета самолета, до 12 км. Эту работу выполняли воинские подразделения, численностью до 100 человек, по указанным секторам с задачей собирать все, что может иметь какое-либо отношение к катастрофе. Солдаты, расставленные цепью по фронту на расстоянии не более 2-х метров друг от друга, буквально прочесывали свои сектора по нескольку раз. Контроль за соблюдением установленного порядка при прочесывании осуществлялся с вертолетов. По свидетельству командира подразделения, чьи солдаты работали в северном секторе , они вытоптали к середине апреля всю, уже появившуюся молодую траву. В результате было собрано все металлическое, находившееся на этих территориях.

Было найдено более двух десятков метереологических воздушных шаров-зондов. Как показала оценка их состояния, все они относились к давнишним запускам.

В работе по сбору и первоначальному осмотру разрушенной авиатехники был зафиксирован и такой факт. На месте падения не удалось найти парашюты летчиков. При осмотре обломков кресел установили, что фалы парашютных систем не оборваны, а явно обрезаны. Через три дня сотрудники КГБ, которые работали в составе комиссии по своей линии, нашли парашюты в соседнем селе. Они были спрятаны в навозной куче. От такого контакта на них появились красновато-рыжие пятна, очень похожие на кровь. Специалисты, которые должны были проводить исследования, не знали об этом и, увидев пятна, сначала дрогнули, но потом, конечно, разобрались.

Работы, выполненные на месте падения самолета, позволили получить исходную информацию о конечных условиях полета и сделать важные выводы. Из них следовало, что практически весь самолет находился на месте падения, а его повреждения произошли от столкновения с землей. Следовательно, в полете самолет столкновений с посторонними предметами (с другим самолетом, воздушным шаром и т.п.) не имел.

Достаточно точно, по эллипсу разброса деталей и по направлению среза деревьев, был определен курс падения — МК = 185°.

Угол наклона траектории движения самолета к земле, определенный по срезу деревьев, находился в пределах 50-54°. Анализ схемы среза деревьев, которая представлена на рис. 4, показал, что самолет имел небольшой крен на правый борт.

В конце апреля работы на месте падения были завершены. Вокруг воронки поставили временное деревянное ограждение.

Комлевые части срезанных деревьев так и стояли нетронутыми в течение всего 1968 года.

На это место стали приезжать люди, чтобы отдать дань уважения погибшим летчикам и почтить их память. Приезжали целыми классами школьники. Кто то из ребят повязал на срезанной березке свой пионерский галстук и уже в июне все 14 срезанных деревьев были обвязаны ими.

Сегодня на этом месте выстроен мемориальный комплекс. На месте воронки, по ее окружности, диаметром 6 м, установлен мраморный парапет в виде кольца. В центре стелла из красного гранита, на которой вырезаны профили Ю. Гагарина и В. Серегина.

Каждый год 27 марта здесь собирается много людей. Приезжают делегации от различных организаций и городов. Проводится траурный митинг, возлагаются цветы.

Наш народ помнит и свято хранит память о них.

РАБОТА ИНЖЕНЕРНОЙ ПОДКОМИССИИ

Основной задачей инженерной подкомиссии было определение состояния и работоспособности авиатехники, а именно: отказывала ли она и могли ли эти отказы стать причиной катастрофы.

В настоящее время данная задача успешно решается на основе анализа информации систем автоматической регистрации параметров полета. Их называют «черными ящиками», хотя внешне блок- накопитель этой информации всегда окрашен ярко оранжевым цветом, облегчающим его поиск. Тогда на самолетах УТИ МиГ- 15 такие системы не устанавливались. На них стояли простейшие бароспидографы типа К2-59, записывающие на бумажный листок только высоту и скорость полета. Такой прибор стоял и на самолете Ю. Гагарина и В. Серегина. Его остатки были найдены, но оказалось, что из-за оплошности и по вине технического состава при подготовке самолета к полету он не был заряжен. Это означало, что информация о важнейшем для расследования участке полета, от точки последнего радиообмена до столкновения с землей, была утеряна. Упомянутый завершающий этап полета принято называть участком развития аварийной ситуации.

Результаты работы инженерной подкомиссии в данном случае становились, по существу, единственным источником информации, на основе которой можно было бы получить данные об этом участке. Именно поэтому так тщательно и скрупулезно проводились сбор и исследования всех объектов разрушенного самолета.

В первый день после катастрофы специалисты собрали и привезли в институт только то, что находилось на поверхности снега и в воронке. В дальнейшем сбор производился личным составом воинского подразделения, охранявшим место падения с первого дня катастрофы. По мере таяния снега выявились все мелкие детали, узлы, агрегаты. Их собирали и одновременно сгребали часть верхнего слоя земли вокруг них. Собранные обломки конструкции и землю грузили в ящики и вертолетами доставляли в институт, в специально выделенный для этого ангар. Содержимое ящиков высыпалось на чистую площадку, где специалисты отбирали

и сортировали детали по принадлежности к тому или иному виду оборудования. На полу ангара были нарисованы несколько контуров самолета, а рядом стоял исправный самолет УТИ МиГ-15 с раскрытыми лючками, чтобы можно было сравнить найденные поврежденные детали с исправными и точно определить их месторасположение на борту самолета. Далее все найденные части системы раскладывались на контуре самолета, предъявлялись членам Госкомиссии и здесь же принимались решения о направлении объектов на исследования в соответствующие лаборатории.

В первую очередь необходимо было получить информацию о пространственном положении самолета в момент его столкновения с землей, о величине скорости его движения по срезу деревьев, а также о режиме работы двигателя в данный момент. Этого требовало руководство Госкомиссии. Поставленную задачу удалось решить довольно-таки быстро. Еще в первый день работы на месте катастрофы специалисты собрали наиболее нужные для расследования части и агрегаты двигателя и некоторые приборы авиационного оборудования, в частности, два указателя вертикальной скорости ВАР-75.

Исследованиями было установлено, что двигатель был исправен и работоспособен в течение всего полета. В момент столкновения с землей он находился на режиме 9000-10000 об/мин. Достоверность такого вывода подтверждается целым рядом параметров работы двигателя, которые представлены на рис. 5.

Указатели ВАР-75 были сильно разрушены, однако удалось найти их деформированные шкалы. По специальной методике с использованием съемки в инфракрасных лучах оказалось возможным определить на них положение стрелок в момент разрушения. На шкалах остались частички светящейся массы от стрелок. Впоследствии на стенде установили такую скорость изменения воздушного давления на входе в исправный указатель ВАР-75, чтобы его стрелка заняла то положение, которое было выявлено на шкале разрушенного прибора. Контрольный прибор ВАР-300 показал скорость 145 м/сек. Фотографии шкал разрушенных ВАР-75 и контрольных приборов представлены.

Располагая скоростью вертикального снижения самолета, стало возможным определить скорость движения самолета по углу среза деревьев. Она была получена расчетным путем, на основе

треугольника векторов скоростей. При принятом Госкомиссией значении угла 0 = 50° эта скорость оказалась равной 190 м/сек, что соответствует 684 км/час.

О том, почему эти расчетные значения угла и скорости были приняты и оставлены комиссией в качестве основных конечных параметров полета, будет изложено ниже.

Пространственное положение самолета в момент столкновения с землей было определено на основе результатов исследования авиагоризонтов АГИ-1. Установлено, что их гироскопы были работоспособны до последнего момента. Об этом свидетельствовали надиры на корпусах гиромоторов от вращающихся роторов. Выявленные на шкалах отпечатки от стрелок позволили реконструировать их показания. Получены следующие значения: угол тангажа 33° ± 3° (угол между направлением продольной оси самолета и горизонтом); и угол крена на правый борт у - 5-7°. Реконструкция показаний авиагоризонтов АГИ-1 представлена на рис. 8.

Перечисленные выше параметры были получены в первую очередь, но одновременно исследовались и другие узлы, агрегаты и приборы. Конечно, особое внимание уделялось системе управления самолета. Удалось собрать и выложить по контуру все ее тяги, качалки и агрегаты. Исследования всех этих объектов велись по двум направлениям. Во-первых, необходимо было установить, имела ли система управления отказы и неисправности эксплуатационного происхождения: рассоединения деталей, заклинивания узлов и могло ли что-либо подобное произойти в полете. Во-вторых, надо было определить положение рулевых поверхностей в момент столкновения с землей.

Анализировался характер разрушений деталей не только на наличие коррозионных повреждений, но и по какому направлению действовали разрушающие силы. Такая оценка проводилась по всем объектам самолета. Для проверки и уточнения результатов этой работы впервые в практике расследования было проведено объемное макетирование, суть которого заключается в следующем.

По чертежам и с участием специалистов ОКБ им. А. Микояна был изготовлен из дерева макет силовой конструкции самолета в натуральную величину, но без обшивки. На нем были вывешены все поврежденные части системы управления. В процессе расследования этот макет использовался и для анализа разрушений других систем.

Результаты исследований системы управления показали, что она была исправна и работоспособна до конца полета. Положение рулевых поверхностей самолета в точке его столкновения с землей показано.

Сопоставление полученных данных с фактами, выявленными на месте падения самолета, позволили обоснованно восстановить его пространственное положение в этот момент. Крен самолета на правый борт, установленный по срезу деревьев, подтверждался соответствующим отклонением элеронов на угол 4-5°. Нейтральное положение руля поворота может свидельствовать о прямолинейном движении по курсу. А вот руль высоты был зафиксирован в точке столкновения отклоненным от своего нейтрального положения на 16-18° на кабрирование. Это дало серьезные основания предполагать, что экипаж, с некоторым опозданием, предпринимал усилия по выводу самолета из пикирования. Такое истолкование данного факта оказало решающее влияние на понимание характера и параметров движения самолета в момент столкновения с землей.

При исследовании большинства остальных агрегатов, приборов и систем разрушенного самолета особых трудностей не возникало. Большой опыт исследований аварийной техники и высокий по тому времени уровень методического обеспечения, которыми располагали специалисты института, позволили в течение полутора месяцев выполнить эту трудоемкую работу. Однако получить достоверные данные по наиболее важным объектам и предъявить их Госкомиссии для принятия было не так просто. Результаты проверялись и перепроверялись другими экспертами и организациями. Исследование часов — характерный тому пример.

На месте катастрофы были найдены бортовые авиационные часы АЧХ и наручные часы Ю. Гагарина «Суперавтоматик». Несмотря на то, что они имели серьезные повреждения, Госкомиссия возлагала на них большие надежды, так как только на основе результатов их исследования можно было определить время развития аварийной ситуации (от последнего радиообмена до удара о землю) — важнейший для расследования параметр. Других источников для получения этой информации просто не было.

Для этого необходимо было иметь экземпляры таких же исправных часов. С АЧХ, понятно, вопрос не возникал, а вот где найти такие же «Суперавтоматик», стало проблемой. В то время в Союзе такие часы имели только два человека— космонавты Ю. Гагарин и Г. Титов. Это были подарки от швейцарской фирмы. Г. Титов сначала не смог отыскать свои часы. Его попросили, чтобы он поискал их в ювелирных магазинах и часовых мастерских Москвы. Увы, там их не было. Уже планировали поручить экипажу рейсового самолета, летающего в Швейцарию, купить и привезти такие часы, но Г. Титову все же удалось найти их у себя дома.

Это и обеспечило возможность исследования часов. Надо было найти на сочлененных деталях внутреннего механизма следы от первоначального удара и через них выйти на положение стрелок. Это было тонкое и сложное, можно сказать, ювелирное исследование с применением новейших для того времени методов, средств и технологий. Фотографии часов и результаты их исследования показаны на рис. 10. Время развития аварийной ситуации было определено в пределах 60-70 сек. Когда об этом впервые доложили членам Госкомиссии, то присутствующий на заседании заместитель председателя КГБ удивленно спросил: «А кто это сказал?». Ему ответили, что это время установлено исследованиями специалистов института. Он высказал сомнение и предложил проверить это значение и методику исследований в криминалистической лаборатории КГБ, куда и был направлен исполнитель работ с результатами исследований. Полученный результат был подтвержден. Подобные сомнения на заседании Г оскомиссии возникали еще два раза. Первый раз министр МВД потребовал еще раз проверить результаты исследования в криминалистической лаборатории этого министерства. Второй раз вопрос поднял один из руководителей промышленности, настоявший, чтобы часы были проверены в НИИ часовой промышленности. Эти независимые проверки уточнили лишь диапазон погрешности установленного времени развития аварийной ситуации. В итоге время развития аварийной ситуации, равное 70 ± 5 сек, и было принято Госкомиссией.

При исследовании объектов самолета УТИ МиГ-15 специалисты инженерной подкомиссии столкнулись с тем, что в ряде случаев достоверно установленный факт трудно было объяснить и понять, следствием каких процессов он является. Таких инженерных загадок в расследовании встретилось несколько. Некоторые из них были решены в ходе расследования, другие, к сожалению, — нет.

При исследовании приборов, входящих в состав дистанционного гиромагнитного компаса ДГМК-3, на двух указателях курса УГК-1 (первой и второй кабины) были выявлены отпечатки от стрелок на значениях курса, соответственно 275° и 285°. Расхождение с реальным курсом падения самолета составляло 90-100°. Если компас был исправен и работоспособен в момент удара, то расхождение показаний приборов с реальный курсом не должно было превышать 10°. Именно такая карданная погрешность могла возникнуть из-за наклона продольной оси самолета и его крена в точке столкновения с землей. Исследования ГУ-2 показали, что гиромотор работал в нормальном режиме, подтверждением которого были характерные и многочисленные следы на корпусе от вращения ротора. При этом карданная рама занимала действительно то положение, при котором на указатели УГК-1 выдавался сигнал, соответствующий курсу примерно 280°. Получалось, что работоспособный компас выдавал курс с огромной погрешностью. И хотя, еще не были исследованы все приборы, входящие в состав компаса ДГМК-3, и проанализированы условия его работы на последнем участке полета самолета, некоторые специалисты сделали преждевременные выводы на основе предварительных результатов.

Компас неисправен — такой вывод сделал самостоятельно один из руководителей инженерно-авиационной службы по приборному оборудованию и доложил об этом члену Госкомиссии Главному инженеру ВВС. Он естественно потребовал разъяснений у заместителя начальника института по НИР, который непосредственно руководил работой специалистов. Однако разъяснений он дать не мог, потому что ему об этом еще не докладывали. Специалист, проводивший эти исследования, и не думал никому докладывать, поскольку шел процесс исследования и пока это лишь предположения. Надо было еще неоднократно проверять и перепроверять результаты. Разобравшись в ситуации, зам. по НИР сделал соответствующее внушение специалисту за то, что он показал предварительные результаты «посторонним лицам», а всем остальным, участвовавшим в исследованиях, было указано на недопустимость выдачи какой-либо информации без разрешения командования института.

Более того, были ограничены не только контакты с представителями других организаций, но и со специалистами института. Такой режим затруднил работу исполнителям, так как лишил их возможности советоваться или консультироваться по возникающим вопросам со специалистами из других отделов и управлений института. А ведь знание обстоятельств и условий разрушения самолета исключительно необходимы для правильного понимания результатов, получаемых исполнителем при исследовании его отдельных объектов. Отсутствие такой информации серьезно затруднило работу исполнителей, что хорошо прослеживается на примере исследования приборов компаса ДГМК-3.

Два месяца инженеры бились над вопросом, исправен компас или нет. Получив доказательства, что компас был работоспособен и исправен до точки столкновения самолета с землей, они проанализировали характер разрушения гироагрегата ГУ-2. На основе полученной информации теоретически пришли к следующему выводу: полученные показания на УГК-1 могли появиться только в том случае, если за десятые доли секунды до удара о землю на самолет было оказано сильное, тормозящее воздействие (их выражение — «бревном по самолету»), при котором произошел обрыв двух задних по полету амортизаторов гироагрегата ГУ-2, а сам прибор наклонился вперед на 60°, уперевшись в корпус другого агрегата, преобразователя ПАГ-1Ф. Впоследствии установлено, что именно так все и происходило.

На место катастрофы выезжали специалисты. Они нашли то самое «бревно», первое из группы деревьев, с которым столкнулся самолет. На рис. 4 оно обозначено номером 13. В точке среза диаметр ствола составляет 15 см. Результаты исследования этой части компаса ДГМК-3 представлены на рис. 11. Это было самое длительное исследование в рамках инженерной подкомиссии, которое заняло почти три месяца. А ведь о срезе деревьев специалисты института знали с первого дня, когда осматривали место падения самолета. Но они работали по другим направлениям исследования и в связи с запретом эта информация для специалистов по приборному оборудованию оказалась недоступной. В свою очередь, результаты, полученные при исследовании приборов, входящих в компас, в частности, по потенциометрическому датчику курса ПДК-3 и по указателям УГК-1, тоже остались неизвестными для многих других специалистов и оказались как бы невостребованными для решения задачи определения реальной траектории движения самолета на аварийном участке. Об этом подробно будет сообщено в разделе «Версия».

Исследования агрегатов электрооборудования показали, что все они были исправны и работали вплоть до удара о землю. Система энергоснабжения обеспечивала потребителей энергией постоянного тока напряжением 28В. Ток зарядки аккумуляторов составлял 10А, что соответствует состоянию нормально заряженных аккумуляторов. На статорах генератора, электродвигателей топливных насосов и преобразователей наблюдались характерные следы от вращающихся роторов. Было ясно, что все повреждения электрооборудования произошли от столкновения самолета с землей.

К таким же выводам пришли специалисты, проводившие исследования радиооборудования самолета. Связная радиостанция РСИУ-ЗМ была включена и настроена на 3-й канал связи с РП. Радиокомпас АРК-5 работал и был настроен на частоту приводной радиостанции аэродрома Чкаловский. Рамочная антенна радиокомпаса была ориентирована на приводную радиостанцию. Работоспособность и режимы работы радиооборудования подтверждены результатами физико-химического исследования нитей накала радиоламп 6Ж1П и 6Б8.

Особое внимание было уделено оценке состояния связной радиостанции и возможности ее работы на канале связи с РП. На аварийном участке полета экипаж на связь не выходил. Почему? Ведь летчики должны были сообщить РП о возникновении на борту нештатной ситуации. Радиоинженеры сделали обоснованное заключение: если бы у экипажа была необходимость связаться с РП, то они имели возможность это сделать. Оставалось только нажать кнопку «Передача».

По мере накопления результатов исследования усиливалось понимание того, что техника не могла быть причиной катастрофы. Поэтому, продолжая всеобщую проверку объектов разрушенного самолета, выполняли и целевые исследования для подтверждения выдвигаемых версий.

Одной из первых рассматривалась версия взрыва баллонов. Такие случаи в авиационной практике встречаются редко, однако в данном происшествии некоторые основания для возникновения этой версии были. На самолете УТИ МиГ-15 установлены кислородный, воздушный и противопожарные баллоны. Их размещение показано. Они были найдены на месте падения в поврежденном состоянии, с явными признаками разрушений от удара о землю. Вместе с тем на кислородном баллоне обнаружили пробоину с оплавленными краями и, главное, на этом баллоне не было даты последней проверки специалистами службы Котлонадзора.

Читать далее:

• Часть 2
• Часть 3