В столице Омана Маскате 12 апреля 2025 года прошли непрямые переговоры между Соединенными Штатами и Ираном, целью которых стало обсуждение будущего ядерной программы Тегерана. Иранская сторона выдвинула ряд условий для ограничения своей ядерной деятельности, включая смягчение американских санкций, введенных против атомного сектора страны, и разблокировку замороженных за рубежом активов на сумму в миллиарды долларов. Кроме того, Тегеран потребовал прекратить давление на Китай, крупнейшего покупателя иранской нефти, что позволило бы увеличить экспорт энергоресурсов. В обмен Иран выразил готовность вернуться к уровням обогащения урана, установленным в рамках ядерной сделки 2015 года, известной как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). Это соглашение было разорвано в 2018 году решением тогдашнего президента США Дональда Трампа, что привело к резкому обострению отношений между странами.

Источники, близкие к переговорам, сообщают, что Вашингтон пока не готов идти на уступки без дополнительных гарантий от Тегерана. В частности, американская сторона настаивает на сокращении масштабов ядерной программы Ирана, включая ограничение возможностей по обогащению урана. В ходе дискуссий США избегали ультимативных требований, сосредоточившись на предотвращении использования Ираном накопленных ядерных материалов для создания оружия. Такой подход отражает стремление администрации Трампа к прагматичному диалогу, несмотря на глубокое недоверие между сторонами, подпитываемое многолетними санкциями и взаимными обвинениями.

Переговоры в Омане стали первым значимым контактом между США и Ираном с момента возвращения Трампа в Белый дом в 2025 году. Иранская делегация во главе с министром иностранных дел Аббасом Арагчи подчеркнула, что Тегеран рассматривает дипломатию как способ защиты национальных интересов, но не готов отказаться от ядерной программы полностью. Американскую сторону представлял спецпосланник по Ближнему Востоку Стив Уиткофф, чья роль в диалоге подчеркивает желание Трампа лично контролировать ход переговоров. Обе стороны согласились продолжить обсуждение на следующей неделе, что дает надежду на осторожный прогресс, хотя ключевые разногласия остаются нерешенными.

Как сообщает Al Jazeera от 12 апреля 2025 года, переговоры проходили в атмосфере взаимного уважения, хотя и в формате непрямого общения через оманского посредника, министра иностранных дел Бадра аль-Бусайди. Иран настаивал, чтобы дискуссии касались исключительно ядерной программы, исключая вопросы о его военной политике или поддержке региональных группировок, таких как «Хезболла» или хуситы. В то же время Reuters отмечает, что США ввели дополнительные санкции против иранской нефтяной отрасли и ядерной программы накануне переговоров, что вызвало критику со стороны Тегерана, обвиняющего Вашингтон в противоречивой политике.

The Guardian подчеркивает, что Иран накопил значительные запасы урана, обогащенного до 60%, что лишь на шаг от оружейного уровня в 90%. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) в феврале 2025 года выразило обеспокоенность ускорением ядерной программы Ирана, указав, что текущие запасы теоретически позволяют создать несколько ядерных устройств. Это усиливает давление на переговоры, поскольку США и их союзник Израиль, по данным BBC от 12 апреля, рассматривают военные меры как возможный ответ в случае провала диалога. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху настаивает на полном демонтаже иранской ядерной инфраструктуры, называя это единственной гарантией безопасности региона.

По информации The Washington Post, экономический кризис в Иране, вызванный санкциями, достиг критической точки: местная валюта риал обесценилась до рекордного уровня в 1 миллион за доллар, что делает снятие ограничений приоритетом для Тегерана. В то же время администрация Трампа сталкивается с внутренними разногласиями: советник по национальной безопасности Майк Уолтц выступает за жесткую линию, тогда как Уиткофф демонстрирует готовность к компромиссам, исключая лишь создание Ираном ядерного оружия. Источники NBC News указывают, что переговоры осложняются не только техническими аспектами, но и региональной нестабильностью, включая конфликты в Газе и Ливане, где Иран поддерживает антиизраильские силы.